Эме Марсель - Красавчик
Марсель Эме
Красавчик
Роман
Перевод с французского Валерия Орлова и Наталии Мавлевич
I
Посетителей принимали с двух до четырех в тесном помещении в
антресолях, окна которого выходили в сумрачный дворик-колодец. Я наудачу
подошел к одному из окошек, среднему, и обратился к служащей. Та не
ответила: подведя итог по одной ведомости, она принялась за другую. Начиная
терять терпение, я повторил вопрос, не преминув заметить, что здесь отнюдь
не торопятся обслужить клиентов. Конторщица, болезненного вида седеющая
женщина, довела подсчеты до конца и только потом ответила без тени
враждебности:
- Это здесь. Документы при вас?
Я протянул ей кипу бумажек, которые она после неторопливого и
тщательного изучения перетасовала в другом порядке, отдельно отложив мое
прошение на гербовой бумаге. Приготовясь к долгому ожиданию, я принялся
разглядывать помещение, где никогда прежде не бывал. Посетителям отводился
тесный коридорчик - должно быть, обычно в конторе бывало немноголюдно. Вот и
сейчас, не считая меня, здесь находился только один пожилой господин с
розеткой ордена Почетного легиона - судя по всему, отставной чиновник. За
перегородку свет проникал скупо: хотя было еще только половина третьего,
дальние столы тонули в полумраке. Вскоре там, в глубине, зажглись первые
настольные лампы - в светлых кругах под зелеными абажурами проворно
двигались руки служащих. Затем еще и еще - все ближе к перегородке с
окошками. Вот и в коридорчике под потолком тускло зажелтели две лампочки,
отчего едва ли стало светлее. В нескольких шагах от меня отставной чиновник,
опираясь на трость с серебряным набалдашником, дружески беседовал со
служащей за соседним окошком. Как я понял, его звали господин Каракалла.
Ему, вероятно, нередко доводилось бывать в этой конторе, чем он явно
гордился, судя по взгляду, каким он меня окинул, и по нарочито громкому
смеху, которым давал понять, что уж он-то здесь свой человек. Я, признаюсь,
немного позавидовал непринужденности его обращения. Женщина, занимавшаяся
моими бумагами, строчила что-то в учетной книге и была, похоже, мало
расположена к разговору; впрочем, лицо ее не выражало ничего, кроме
полнейшего равнодушия.
Когда мне наскучило глядеть по сторонам, я стал перебирать в голове
заботы, временно оставленные за порогом: незавершенная сделка, позавчерашний
скандал с женой, нелады у сына с латынью - сегодня утром на него жаловался
учитель. Женские капризы, римские поэты, цены на металлы - все это в
какой-то момент смешалось в моей голове и начало немыслимо медленно
прокручиваться. Потом что-то во мне будто разладилось и на душе стало
муторно, но почти тотчас все снова пришло в норму. Я думал уже о другом,
когда услышал за окошком голос конторщицы:
- Фотографии принесли?
- Конечно, - ответил я. - Две штуки, правильно?
Я вынул из бумажника пакетик с дюжиной фотографий "на документ" и
протянул две из них служащей. Та не глядя положила их на регистрационную
книгу, потянулась за стоящей на краю стола баночкой клея и, перед тем как
приклеить, все-таки посмотрела на них. Странное дело: ее взгляд задержался
на фотографиях, словно в них было нечто необыкновенное. Это любопытство не
вязалось с ее прежним безразличием автомата, и я уже было подумал, что после
того, как я выдержал некий испытательный срок, она собирается завязать со
мной непринужденную беседу наподобие той, что велась у соседнего окошка.
Однако, несколько раз переведя взгляд с фотографий на меня и обратно, она
заметно оживил
